Lingwowed

Тот же А. П. Чехов тщательно регистрирует в своих записях всевозможные причудливые и странные фамилии: Зикзаковский, Ослицын, Свинчутка, Дербалыгин… Он вслушивается, прикидывает — к какому из его будущих героев могла бы подойти

та или другая из них.

«Провизор

(Провизор — работник аптеки, фармацевт, в дореволюционном русском языке.) Проптер», — записывает он латинское слово «проптер», означающее по-русски «для», «вследствие». «Действующее лицо: „Соленый"». Тут еще не определилось, кем может быть такое лицо, но кем-то, безусловно, может…

Зато некий «Киш» сразу рисуется писателю как «вечный студент»;

зато «мадам Аромат» для него тоже ясна: пухлую, толстую, ее должны звать «Розалия Осиповна». И комическое сочетание «Розалии» с «ароматом», а обоих этих «душистых элементов» с обыкновеннейшим отчеством «Осиповна», до конца определяет облик женщины, которую так зовут…

Много лет спустя другой известный писатель, уже советский автор, Илья Ильф подбирает уморительные пары к чеховским находкам, занося в свою записную книжку и Бориса Абрамовича Годунова, председателя жилтоварищества (может быть, это внук Розалии Аромат?), и доктора Страусяна, и дантистку Медузу Горгонер, а то и просто неизвестных граждан — Шарикова и Подшипникова…

Николай Васильевич Гоголь также, как известно, заботливо записывал, выискивал в памяти, выспрашивал у друзей и знакомых нужные ему характерные фамилии. Помните; «Вискряк не Вискряк, Мотузочка не Мотузочка, Голопуцек не Голопуцек…» (Н. В. Гоголь. Пропавшая грамота ) Он тоже не зря, не по случайному капризу называл одного из своих героев Собакевичем, другого Плюшкиным, третьего Петром Петровичем Петухом или госпожой Коробочкой. Фамилии помогали ему дорисовывать образы людей.

Лев Толстой прибегал к особому приему: заимствуя фамилии действующих лиц из самой жизни, он только слегка изменял их звучание,—осторожно, немного, чтобы не нарушить связь между словом и типом человека. Так, фамилия Толстой превращалась у него в Ростов, Волконский — в Болконский, Куракин — в Курагин, Безбородко — в Безухов.

Ф. М. Достоевский, наоборот, смело изобретал прозвища, стараясь самим их звучанием выразить сущность персонажа, его душевные свойства. Иногда он шел по совсем неожиданному пути. Фамилия «Свидригайлов» звучит у него так, что внушает брезгливость, неприязнь, почти жуткое чувство к герою, и на самом деле зловещему и отвратительному. А ведь создана она из имени «Свидригайла» (Svitrigaila), великого князя литовского… Жалкий и несчастный маленький человечек носит фамилию «Голядкин»… Кажется, сами звуки этого дрябленького слова выражают ничтожность, нищету, бесконечную слабость… Между тем слово «Голядь» не имеет никакого отношения к нищете: это название одного из балтийских племен, живших в древности на территории нынешней Смоленской области и Белорусской Республики.

Так или иначе, фамилии героев всегда составляли для писателей одну из существенных забот. Они были им нужны; от них зависело и зависит многое в самих произведениях. А почему?

Я думаю, чтобы разобраться во всем этом, надо внимательно рассмотреть, что представляют собою наши фамилии, откуда они пошли, какими бывают, какую историю прожили. Ономатологи занимаются этим; у нас с вами не хватит возможностей по-настоящему углубиться в этот вопрос. Ну что ж, взглянем на него хоть с краешку.