«Индивидуализм» школы Фосслера ведет к тому, что в ее исследованиях не отражается «динамика взаимоотношений авторской и чужой речи» (375). «Несобственная прямая речь вовсе не выражает пассивного впечатления от чужого высказывания, но выражает активную ориентацию, отнюдь не сводящуюся к перемене первого лица в третье, а вносящую свои акценты в чужое высказывание, которые сталкиваются и интерферируют здесь с акцентами чужого слова. В объективном языковом явлении несобственной прямой речи совмещается не вчувствование с сохранением дистанции в пределах индивидуальной души, но акценты героя (вчувствование) с акцентами героя (дистанция) в пределах одной и той же языковой конструкции» (375). И еще один упрек: в неучете «акцентуации и экспрессивной интонации высказывания» (376), хотя «в несобственной прямой речи мы узнаем чужое слово не столько по смыслу, отвлеченно взятому, но, прежде всего, по акцентуации и интонированию героя, по ценностному направлению речи» (376). Выявлению таких акцентуации и интонирования посвящен анализ примеров из Пушкина и Достоевского, где возможно выделение несобственной прямой речи (376–377). Согласно авторам МФЯ, в русском языке, в отличие от французского, нет особых синтаксических конструкций несобственной прямой речи, но она характеризуется иным: насыщением речи от третьего лица интонациями и акцентами героя. III.5.3. Итоговый раздел
В конце четвертой главы говорится: «Остается подвести итоги нашего анализа несобственной прямой речи, а вместе с тем и итоги всей третьей части нашей работы» (378).
В итоговом разделе сказано, прежде всего, о двух проблемах. Одна из них – проблема того, каким образом можно исследовать «слово как идеологическое явление» в историческом плане. Это возможно, по крайней мере, тремя способами. Можно изучать «становление смысла, то есть историю идеологии», это делают история литературы и другие науки, не занимающиеся собственно языком. Можно изучать «становление самого языка», как это делает историческая лингвистика. «Но есть и еще один путь: отражение социального становление слова в самом слове, и два разных раздела этого пути: история философии слова и история слова в слове. И в этом последнем направлении и лежит наша работа… История истины, история художественной правды и история языка могут много выиграть от изучения преломлений их основного феномена – конкретного высказывания—в конструкциях самого языка» (379).
Как понимать эти важнейшие для авторов и не очень ясно изложенные концепции? Отмечу в них три аспекта. Первый непосредственно связан со всем говорившимся постоянно в книге: «Изучать становление языка, совершенно отвлекаясь от преломления в нем социального бытия и от преломляющих сил социально-экономических условий, конечно, нельзя. Нельзя изучать становление слова, отвлекаясь от становления истины и художественной правды в слове и от человеческого общества, для кого эта правда и истина существуют» (379). То есть лингвистика должна быть тесно связана с философией, историей общества, литературоведением и другими науками. В 20-е гг. XX в. большинство лингвистических направлений стремились как раз к обратному: к обособлению лингвистики от других наук (кроме лишь семиотики, в состав которой должна входить лингвистика). Были, правда, и сторонники более близкой к МФЯ точки зрения: Е. Д. Поливанов, Э. Сепир.
Второй аспект—подчеркнутый историзм итоговых выводов книги, в целом в не очень большой степени посвященной истории. Вскользь Соссюр критикуется в числе прочего и за неисторический подход, но концепция авторов в большинстве случаев излагается на вполне синхронном материале. Исторический анализ, например в связи с переходом от «линейного» к «живописному» стилю передачи чужой речи, скорее дополняет теорию, чем составляет ее суть. Тем не менее в итоге авторы призывают изучать слово обязательно в «становлении и изменении», а содержанием всей работы признается «история слова в слове».
В связи с этим уместно привести сходные формулировки из «Проблем творчества Достоевского» (надо обратить внимание на использование терминов Соссюра «синхрония» и «диахрония», редких у нас тогда в работах по литературе). Там сказано: «Мы полагаем, что каждая теоретическая проблема должна быть ориентирована исторически. Между синхронным и диахронным подходом к литературному произведению должна быть непрерывная связь и строгая взаимообусловленность. Но таков методологический идеал. На практике он не всегда осуществим. Здесь чисто технические соображения заставляют иногда абстрактно выделять теоретическую, синхронную проблему и разрабатывать ее самостоятельно. Так поступили и мы. Но историческая точка зрения учитывалась и нами; более того, она служила тем фоном, на котором мы воспринимали каждое разбираемое нами явление». Надо отметить, что этих слов нет в варианте 1963 г.
Безусловно, авторы МФЯ воспитывались на идеях историзма, господствовавших в XXIX в., и в ряде случаев эти идеи у них проявляются. Однако логика постановки новых для науки вопросов заставляла и в той и в другой книге снимать требование обязательного исторического подхода.
Смотрите также
Воздействия опасностей
Опасность представляет собой угрозу или возможность возникновения при определенных обстоятельствах вреда. Под опасностью чаще всего понимается угроза природной, техногенной, социальной, военной, эк ...
Концепции управленческого учета
Однако развитие рыночных отношений в нашей стране и появление большого числа негосударственных (коммерческих) отечественных и зарубежных организаций поставили перед бухгалтерским учетом новые задачи ...